дней, когда казалось сам солнечный свет стал
мертвецки холоден и бледен. Отчаяние, этот ментальный гной, фонтанами бил из круговорота
пошлых и страшных мыслей. Они кружили как вороны над полем битвы и не могли насытиться мертвечиной. Ватерлоо и Сталинград казались в воспаленном разуме детской забавой по сравнению с какафонией жалости и страха, что скрежетала еженощно и ежечасно в нем.
Иногда, в алкогольной или наркотической интоксикации приходил зыбкий, похожий на обоссанный пьяным подростком песок, покой, он давал облегчение. На минуты или часы?
Неважно, никто не следит за временем, когда лишь агонизирующий разум дает понять тебе что ты еще здесь и, наверное, жив.
Всё не бесконечно, даже самое дорогое — уходит. Ты видишь это ясно — дырой в самом центре своего сердца, это трещина — пропасть, но она же и мост. Ты чувствуешь. Ты чувствуешь так, как не чувствовал никогда раньше.
Эта трещина, эта пустота внутри тебя, дыра, которую как ты знаешь, уже не залатать стежками бессмысленных действий и дум, она дает ощущение безысходности, ощущение непоправимости, невыносимости…
Рискнуть не отвернуться от нее,окунуться с потрохами в этот ад и обрести то, что больше потерять не сможешь. Почувствовать новую землю под ногами, а вес свой потерять без остатка. Жизнь найдет тебя, а ты ее и не будет больше вас, отдельных друг от друга.
мертвецки холоден и бледен. Отчаяние, этот ментальный гной, фонтанами бил из круговорота
пошлых и страшных мыслей. Они кружили как вороны над полем битвы и не могли насытиться мертвечиной. Ватерлоо и Сталинград казались в воспаленном разуме детской забавой по сравнению с какафонией жалости и страха, что скрежетала еженощно и ежечасно в нем.
Иногда, в алкогольной или наркотической интоксикации приходил зыбкий, похожий на обоссанный пьяным подростком песок, покой, он давал облегчение. На минуты или часы?
Неважно, никто не следит за временем, когда лишь агонизирующий разум дает понять тебе что ты еще здесь и, наверное, жив.
Всё не бесконечно, даже самое дорогое — уходит. Ты видишь это ясно — дырой в самом центре своего сердца, это трещина — пропасть, но она же и мост. Ты чувствуешь. Ты чувствуешь так, как не чувствовал никогда раньше.
Эта трещина, эта пустота внутри тебя, дыра, которую как ты знаешь, уже не залатать стежками бессмысленных действий и дум, она дает ощущение безысходности, ощущение непоправимости, невыносимости…
Рискнуть не отвернуться от нее,окунуться с потрохами в этот ад и обрести то, что больше потерять не сможешь. Почувствовать новую землю под ногами, а вес свой потерять без остатка. Жизнь найдет тебя, а ты ее и не будет больше вас, отдельных друг от друга.
Комментариев нет:
Отправить комментарий